Рано утром 03-его января, когда ещё только светало, Сущёв следил за парковкой рядом с выбранным торговым центром. Подъехал подходящий седан, не похожий ни на машину Себастьяна, ни подполковника, ни Шустрого. Внутри была только женщина-водитель – то что надо. Наблюдая с нескольких шагов, он дождался, когда она начнёт снимать ремень безопасности, быстро подошёл, открыл переднюю дверь справа и навёл на неё пистолет, забираясь на сиденье.
– Мне нужна Ваша машина. Не шумите, и всё будет хорошо, – сказал он ей спокойно.
Та испуганно замерла и ничего не говорила. На вид ей было не сильно за сорок, волосы крашеные, но в сумерках было не разобрать, в какой именно цвет.
– Застегните обратно ремень, – велел Сущёв так же спокойно. – Сейчас Вы меня отвезёте, куда я скажу. Вы поняли, что я сказал?
Она беззвучно кивнула с непроходящим ужасом на лице.
– Разблокируйте задние двери. Разблокируйте, – повторил Сущёв более членораздельно и настойчиво, потому что сразу она, похоже, сейчас понимала плохо.
Она нажала кнопку, замок двери щёлкнул. Слева сзади сразу влез Себастьян.
– Это мой друг, – объяснил Сущёв, – Не бойтесь, мы вам ничего не сделаем. Вы нас отвезёте куда надо и всё будет хорошо. Вы меня понимаете? – она опять медленно кивнула, с неподвижным лицом и распахнутыми глазами. – Тогда поехали. Не торопитесь, мы не спешим. Вот так.
Они выехали с парковки и проехали пару сотен метров, постепенно набирая скорость.
– Вы хотите жить? – спросил её Сущёв медленно и осторожно. Она торопливо затрясла головой, так же испуганно и беззвучно. – Тогда отдайте мне Ваш телефон. Он Вам сейчас не нужен, – Сущёв выставил раскрытую левую ладонь.
Она отдала ему телефон. Дождавшись подходящей местности за правым бортом, Сущёв открыл окно и вышвырнул аппарат наружу, предварительно его обтерев.
– Чтобы Вы не сделали глупость, – объяснил он, – Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.
Путь их лежал за город. Когда подъезжали к нужному месту, Себастьян попросил снизить скорость. «Сюда,» – указал он на нужный съезд. Они углубились просёлком в лесистую местность и остановились. «Приехали, выходите,» – велел Сущёв.
– Нам нужна Ваша машина, – объяснил он своей пленнице на улице, – И нам нужно, чтобы некоторое время Вы никому не могли дать знать. Поэтому я забрал у Вас телефон. Мы оставим Вас здесь. Вы сможете выйти к дороге, остановить машину и вернуться домой. Только не сразу. Вы меня понимаете? – она закивала. – Поэтому я отведу Вас в лес. Чтобы Вы не смогли выйти быстро. Мы даже не будем Вас привязывать, если Вы обещаете подождать. Вы обещаете? – она опять закивала. – Вы ТОЧНО обещаете?! – она закивала ещё сильнее. – Тогда пойдёмте.
Она шла впереди, он за ней, на ходу продолжая объяснять:
– Сейчас мы отойдём метров на двести. Я оставлю Вас там, а сам уйду. Я буду оборачиваться и проверять, поэтому лучше стойте. Вы меня понимаете?! Очень хорошо. Потом ждите десять минут. После этого можете уходить. За это время мы успеем уехать. Обещаете подождать десять минут?!
Она, не оборачиваясь, кивнула. В этот момент Сущёв выстрелили ей в затылок.
* * * * * * * * * * * *
Отъезд на вторую точку, встреча с подельниками – которые тревожно ожидали, потому что телефоны у всех были выключены. Перегрузка инвентаря. Выдвижение на позицию. На месте. Перед выходом все надели маски. Открыли багажник, каждый взял свой вьюк – как до этого неоднократно отрепетировали. Себастьян тащил плиту, Шустрый – трубу, подполковник – двуногу. Самый маленький Сущёв тащил на спине два лотка с выстрелами – что вообще-то было самым тяжёлым. Поэтому ещё один лоток нёс в левой руке за ручку подполковник, и четвёртый – Себастьян, тоже в левой руке за ручку.
Добежали, развьючились, Себастьян и Шустрый сразу стали хлопотать с плитой и двуногой. Сущёв распаковал лотки и подготовил мины к стрельбе.
– Далеко, – вздохнул подполковник. – Будем мазать. А вообще, никогда не думал, что буду обстреливать Кремль.
– Готов, – отрапортовал Шустрый.
– Дальнобойным, – скомандовал подполковник.
Сущёв передал Себастьяну соответствующую мину с уже отвинченным предохранительным колпачком.
– Готов, – доложился Себастьян, держа выстрел полувставленным у дульного среза.
– Огонь! – выдохнул подполковник.
По ушам жахнуло – всё-таки это вам не кино, где миномёты ведут огонь неизменно с безобидным пумканьем. Да ещё и заряд дальнобойный. Шустрый сразу стал восстанавливать наводку.
– Готов, – доложился он, спустя удивительно короткие секунды.
– Огонь.
Всё мчалось споро и как будто само собой. Бах, бах, бах! Сущёв чувствовал себя словно шестерёнкой в часовом механизме, верно отщёлкивающей зубчик за зубчиком.
– Стоп! – скомандовал подполковник. – Вторая цель!
Себастьян помог Шустрому переставить двуногу. Тот опять припал к прицельным приспособлениям.
– Готов, – отрапортовал он.
– Первым, – продолжил подполковник командовать. У Сущёва уже всё было готово.
– Готов, – доложился Себастьян.
– Огонь.
В этот раз стукнуло тише – всё-таки не дальнобойный. Шустрый немного скорректировал наводку – чтобы падало в разные места.
– Готов, – объявил он.
– Огонь.
Достреляли, завьючились и протрусили к машине. Быстро сложили всё в багажник и тронулись, уже внутри сняв маски. Выскочили из города, домчались до перегрузочной площадки. Переложили инвентарь. Всё, в путь – на Первую бетонку и дальше к Альберту.
* * * * * * * * * * * *
Результаты впечатляли и даже потрясали. Несмотря на то, что на Васильевском Спуске из пяти мин в цель пришлись только две. Первая пришла с недолётом и попала в Константино-Еленинскую башню Кремля. Вторая наоборот перелетела и грохнула в стену собора – прямо в Церковь Николы Великорецкого. А вот третья легла в самую гущу. Из оставшихся двух одна тоже угодила в народ, а другая легла с недолётом и уклоном вправо, шлёпнувшись на дорогу – но свидетели уже не могли сказать, в какой именно последовательности разорвались последние две. Напуганные первыми двумя разрывами, после третьего обезумевшие от страха люди в панике побежали кто куда – и от давки жертв получилось больше, чем непосредственно от обстрела. От осколочных и взрывных травм погибло 7 человек, ранения получили 27, 11 из них были ранены тяжело. Насмерть задавили 29 человек, 69 получили травмы той или иной степени тяжести.
А вот в Парке Горького получился фарш. Только непосредственное огневое воздействие дало 22 погибших и 64 раненых, 35 тяжело. Насмерть задавили 17 человек, потоптали 38.
Больше всех переживал Шустрый. Он ходил в полной прострации и иногда произносил вслух: «Так нельзя». Наконец, подполковник взял его за локоть и сказал: «Вань! Раз начали – надо доделать». И Шустрый как-то сразу успокоился, хоть и продолжал ходить мрачнее тучи.