Следующий день была та же возня с камерами. Уже совсем под вечер от Себастьяна пришло сообщение: «Здаров. Я в порядке, можем встретиться». Договорились про то же место – на выходе с «Беговой».
– Здаров. Не под счастьем? – сразу справился Сущёв о главном, пожимая Себастьяну запястье.
– Нет. Говорю же – перетерпел.
– Тянуло на биржу-то?
– Спрашиваешь. С дикой силой. Если бы не Алёна…
– А что она?
– Что-что. Испугалась. Как стала сразу упрашивать: «Слав, только не ходи. Пожалуйста!». Жалобным голосом. Особенно это «Пожалуйста» у неё выходит. Как душу из тебя вынимает и на сковородку кладёт. Таким себя сразу негодяем чувствуешь. Что угодно сразу пообещаешь – чтоб только не расстраивалась. Чтоб только не продолжала. Ты знаешь, как они это умеют.
– Да уж знаю.
– Ну и вот. Куда б я пошёл. Как вспомню – вздрогну. Куда я пойду. Пообещал же.
– Передавай Алёне мою благодарность. Слава верным жёнам.
– Двусмысленно получилось.
– Правильно получилось.
Себастьян сразу напрягся.
– У вас с Инной как? – спросил он, нахмурившись.
– Ей тоже слава.
– Тьфу, напугал, дурак! – Себастьян облегчённо расхохотался своим фирменным басом.
– Ну а когда ей самой прилетит?
– Запру в комнате и буду стеречь, пока не выздоровеет, – ответил Себастьян без раздумий и со спокойной решимостью, и было видно, что в таком случае никакие жалобные уговоры уже не сработают. – Работе скажет, что приболела.
– Дельно придумал. Ну а чё под счастьем-то? Что думалось про наши дела? Про антисчастье, про всё?
– Да чё думалось. То и думалось. Что счастье – рулез. Что налог – правильный. Президент – батя, а мы развели идиотскую конспирологию и шухер, от которого только вред.
– Понятно. Ну да, я так и полагал – что знание тут не спасает.
– Ну а ты? – усмехнулся Себастьян, – Не боялся, что я тебя сдам ментам?
– Не, не особо. Ты же сам замазан. Сделал группу. Инстинкт самосохранения счастьем не отменяется – это мы уже проверили.
– Дурак ты. – Себастьян искренне оскорбился. – По-твоему, я бы из-за какого-то счастья своих сдал?! Счастье – вещь сильная. Но не настолько. Вон – я же на биржу не пошёл из-за Алёны. Не только страх. Да хотя бы и страх. Бояться можно не только смерти или тюрьмы. Есть ещё боязнь поступить как мудак.
– Блин. Извини. Я не подумав ляпнул. Главное – в тебе я был уверен. Почему к тебе сразу и пришёл тогда.
– Ладно. Я верю. Ты последние новости-то не знаешь поди?
– Чё такое?
– Да эти уже выполняют заветы своего фюрера. Объявили в своей группе инициативу. Отлавливать на улице наших – по признаку кто не улыбается. И бить. Уже начали. Наших несколько пострадавших. В группу мне писали. Мощно их отметелили.
– Хренасе. Хотя всё логично. Он же именно это и объявил. Хреново. Можно маскироваться!
– Вот я тоже подумал. Пусть наши все ходят с лыбой. Напишешь текст?!
– Да, разумеется.
Образовавшуюся паузу в разговоре заполнила сирена «Скорой», которая пробивалась сквозь движение по шоссе. Сущёв и Себастьян непроизвольно проводили её взглядами.
– Слав, я тебя чё позвал-то, – приступил Сущёв к главной теме. – У меня проблема образовалась. Нужна твоя помощь.
– Да, слушаю тебя.
– Начальник мой. Серёга Чернодворов. Подозревает меня. Что это я в Парке Горького сработал. Я ему сам эту идею, походу, и подкинул нечаянно. Ну да теперь чего уж. Так-то опасности не было, что это пойдёт куда-то дальше – потому что ни оснований, ни доказухи. Но свидетель этот объявился, который меня видел. Сейчас-то Серёга за нас, но когда осчастливят – опасаюсь, стуканёт. Устроят очную ставку, этот тип меня узнает – и тогда конец.
– Херово.
– Ну вот, хочу подстраховаться. Поэтому тебя и прошу. Ты с ним незнаком и никто не знает, что мы знакомы с тобой. Тебя в принципе не могут заподозрить. Где он живёт, я знаю. И часы работы. Фотку дам тебе. У него, правда, сын маленький. Но лучше пусть его сын растёт без отца, чем мой. Ты только просигналь когда – чтоб я себе сделал алиби. И лучше действуй не сам – возьми прокладку.
– Чтоб меня ваша же контора и взяла за жабры! – Себастьян смотрел на Сущёва ошарашенно.
– Ай, ты же не знаешь!
– Чего?
– У нас система легла. Ни одна камера не работает. Сдохло наглухо – только заводская перепрошивка камер. Сейчас снимаем их, отправляем на завод. Вот, гляди, у меня доверенность – что могу заверять работы монтажной организации по съёму камер. – Сущёв достал из внутреннего кармана доверенность и предъявил её Себастьяну. – Целыми днями только этим и занимаемся теперь.
– То есть это правда?! – Себастьян осматривал доверенность. – Получается, можно ВООБЩЕ ВСЁ делать и ничего не бояться?!
– Ну, в известных пределах. Старые-то способы палева никто не отменял. Свидетелей, материальные улики…
– Это понятно. Ты ТОЧНО уверен?!
– Точно. Больше чем в Парке Горького. Я бы сделал сам, но близких знакомых подозревают в первую очередь. Мне желательно иметь железное алиби.
– А ещё тогда ты ТОЧНО будешь спокоен, что я тебя не сдам ментам.
Сущёв застыл, поражённо уставившись на Себастьяна. Через несколько секунд он медленно проговорил:
– А ведь мне это должно было прийти в голову.
– Не пришло?
Сущёв молча покачал головой, поджав губы.
– Мужи-ик, – уважительно протянул Себастьян, расплываясь в приязненной улыбке, и тихонько ткнул Сущёва кулаком в плечо.
– Не называй ты меня так, я же просил. Мужик – это крепостной крестьянин, то есть холоп.
– Это раньше так было. Но язык живой, со временем меняется. Раньше это означало холоп, а теперь – достойный муж. Вот Инна твоя – прелесть?
– Чегоооо?! – Сущёв напрягся.
– Ну вот моя Алёна – прелесть, – продолжал Себастьян как ни в чём ни бывало. – А ты свою так называешь?
– Ну… называю… – хмуро подтвердил Сущёв, совсем сбитый с толку.
– Вот. А раньше это слово было ругательным. Примерно как сегодняшняя «лажа».
Сущёв, застыв на секунду, выстрелил залпом раскатистого хохота, хоть и с ноткой нервности. Себастьян был доволен произведённым эффектом.
– Всё равно не хочу быть мужиком, – подытожил Сущёв.
– Почему? Это же теперь значит достойный муж.
– Вот и называй меня достойным мужем, а не холопом.
– Ладно, достойный муж. Давай мне свою наводку. Будем тебя спасать от постигшего несчастья. Ты же нас спас – от постигшего счастья. Уверен, что стуканёт?
– Нет, не уверен. Но и в обратном не уверен. А рисковать не могу.
– Хозяин – барин. Пришли сегодня текст про маскировку. Ну, про улыбки.
– Да, конечно. А ты не забудь просигналить. И сделай по возможности скорее, ладно?!
– Это я и сам понимаю. Что лишний день – лишняя опасность. Будь начеку.