Геннадию Антиповичу не знали, как и сказать. Старик он был крепкий, но в таком возрасте случиться могло всякое. По телефону было нельзя, надо было приехать. Но когда родные предлагали ему повидаться, он реагировал брюзгливо. Вот и сейчас наверняка опять начнёт ворчать, скажет, что занят. Хотя все знали, что занят он ничем не бывает, а всё время убивает на чтение патриотических сайтов и книг, коих нынче расплодилось совсем уж несметное количество.
Для такого отношения Геннадий Антипович основания имел. Несмотря на свой почтенный возраст, из ума он не выжил и всё прекрасно понимал. Что видятся с ним из чувства долга, а слушают из вежливости к его старости. А на самом деле все давно считают, что своё он отжил и ничего путного уже не скажет. По-настоящему никому интересен он не был. Ну и зачем тогда этот спектакль?
Родные это чувствовали и испытывали неловкость. Поэтому чаще необходимого старика не беспокоили. Можно сказать, между ними сложилась некая уважительная взаимность. Но теперь случай был особый. Кто-то должен был взять на себя бремя нелёгкой миссии. И этим кем-то мог быть только Андрей Геннадьевич. На сердце и так было тяжело, но выбора не было. Он позвонил и настоял.
Отец встретил его в прихожей своей квартиры.
– Здравствуй, пап.
– Здравствуй. Что, опять приехал исполнить сыновний долг?
– Нет, – тут Андрей Геннадьевич дрогнул и бодрое выражение с его лица сошло.
– Ты чего это? Что у вас? – Геннадий Антипович почувствовал неладное, но пока не мог предполагать, о чём пойдёт речь.
– Витька…
– Что Витька?
– Машина. Сбила. Насмерть, – Андрей Геннадьевич стоял с обескровленным лицом.
Первые две секунды Геннадий Антипович даже удивился, что не почувствовал ничего. Вообще ничего. Вдруг в глазах у него начало темнеть.
– Папа-папа-папа! – Андрей Геннадьевич подхватил покачнувшегося отца, – Вот сюда, так, давай.
Он усадил отца на диван и сбегал за водой. Через пару минут Геннадий Антипович пришёл в норму. Вернее, его состояние уже не вызывало сильных опасений, но на лице у него была написана прострация.
– Сбила машина?
– Да. Вчера.
– Как же это?
– Никто не понимает. Выбежал на дорогу, прямо под колёса.
– Что значит выбежал на дорогу?
– Есть записи с регистраторов. Непонятно зачем. Никто не знает.
– Что значит никто не знает?
– Он был один и никому ничего не сказал. А может это они просто скрылись. Я не знаю. Чертовщина какая-то.
– И что теперь?
– Завтра похороны.
– Только не в крематорий. Похороните по-человечески.
– Да, мы уже распорядились.
– А то сейчас пошла мода сжигать людей как мусор. Уж лучше по старинке, по-человечески, – Геннадий Антипович заволновался.
– Нет-нет, пап, мы не будем. Ты как? Если хочешь, я останусь.
– Нет, нет, я нормально. Нормально. Ты лучше езжай к своим. К Гале. Ей сейчас нужнее. Ей нужнее.
– Ладно. Вот, возьми на всякий случай. Галя тебе передала. Валерьянка, корвалол, ещё там что-то… Она сама сейчас пьёт. Ты тоже попей, а? И будь аккуратней.
– Ладно. Ладно.
– Я за тобой завтра заеду. В восемь. А ты поспи. И попей этих таблеток. Будет легче.
– Ладно, Андрюш, ладно… Вы только не в крематорий, – сейчас почему-то его больше всего ужасала мысль про крематорий.
Когда Андрей ушёл, Геннадий Антипович три часа сидел неподвижно на диване в тишине и полумраке, глядя на спинку стула. Мысли смешались в какой-то комок и застыли, сдавленно копошась иногда в отдельных местах. В одних и тех же снова и снова.
Ему казалось, что он упустил что-то самое важное, прооткладывал и не успел. Но тут же он понимал, что он и не мог успеть. От последнего делалось особенно горько и пусто. С внуком он общался редко, да и не понимал он этих его современных наклонностей – хоть манеры одеваться. Почему нельзя одеваться по-нормальному, а не как чёрт-те что? И так же видел, что внук не понимает его тоже.
Но с гибелью Витьки смысл жизни для него закончился. Это был его единственный внук – единственное звено, которое связывало его – старика, которому скоро сходить в могилу – с красочным будущим. Видимо, в таком возрасте будущее неизбежно видится чем-то красивым. Но теперь оно исчезло – а вместе с ним исчез и он сам. Да, тело его ещё дышало, но жизнь его была кончена.
Всю жизнь он думал, что живёт правильно. К себе у него претензий не было никогда. Радел на службе, старался для страны. Почётный сотрудник МВД, уважаемый человек. О семье тоже не забывал. Хотел, чтобы им гордились. Теперь всё это казалось неуклюжим и глупым. А наверное, таким всегда и было, а он только заблуждался. Придумал себе идеалы, истратил на них свою жизнь. Но вдруг оказалось, что всё это время он представлял себе жизнь несколько иначе, чем она есть на самом деле.
Почему с ним случилось такое? Почему такое случилось с ним? Какой глупый вопрос и какой назойливый.
В конце концов Геннадий Антипович взял принесённых Андреем таблеток – без разбора по нескольку штук сразу – запихнул в рот, пошёл на кухню и запил водой. Он чувствовал себя обессиленным и измотанным, но заснуть было трудно. Разбудил его звонок Андрея.