Сущёв, как обычно, встречал её с работы. Она и так ему всегда радовалась, а сейчас вышла из метро в ещё более приподнятом настроении, весёлая, в глазах плясали чёртики. Ей явно не терпелось поделиться с ним каким-то секретом.
– Рассказывай, – сказал Сущёв.
– Ага. Только давай вначале возьмём мне кофе, – но было видно, что её так и распирает. Просто ей ещё хотелось, чтобы это было сделано не с бухты-барахты, а торжественно, в подобающей обстановке.
Зашли в кофейню, разместились за столиком. Она отхлебнула кофе:
– Лёш, у меня получилось.
– Да? Что?
– Я сделала, как ты учил, и получилось. Сегодня на обеде поехала в книжный купить пособие по рисованию. Я давно хотела. И в метро опять встретила тётку. Другую. Какую-то противную хачиху.
– Та-ак?
– Я её вначале не видела, только почувствовала. За две остановки перебежала к ней в вагон. Смотрю: это какая-то хачиха.
– Ага.
– Ну и сделала, как ты объяснял. И получилось. Я это сразу поняла. Такое необычное ощущение, но я быстро разобралась.
– Угу.
– Вывела её из вагона. Поводила. В это время на станциях народу мало. Вот я и поигралась. Потанцевала ею квадрат, повальсировала немножко.
– Ага, – Сущёв сидел с глупой улыбкой.
– Ну а потом дождалась, когда будет подходить поезд. И тогда я её разбежала и спрыгнула её на рельсы.
Секунды на три он замер в изумлении, после чего безудержно расхохотался. Инна была явно довольна произведённым эффектом, хотя и поглядывала немного с видом ребёнка, который напроказил и не уверен, будут ли его сейчас хвалить или наказывать.
– Я молодец? – спросила она детским голосом.
Сущёв только беспомощно кивал, изнемогая от смеха.
– Ты меня любишь? – она ещё добавила умилительности.
– Угу, – выдавил он, продолжая буквально плакать.
Он отсмеялся и мог продолжать:
– Поезда остановили, да?
– Конечно остановили.
– Как же ты обратно поехала?
– Ну я же не под свой поезд её завела. Что я, дура что ли – заводить под свой?
– Ты умничка. А почему ты вообще-то это сделала?
– Ну она была противная. И ты же сам сказал, что если это будет распространяться, настанет конец света. Теперь не будет. Распространяться.
– Хых, резонно. Тебе теперь придётся всех таких так.
– Ну и что, – она забавно насупилась, – А тебе разве не требуется так же меня? Чтобы спасти мир?
– Ерунда какая! Да я скорее наоборот – ради тебя весь мир угроблю.
– Серьёзно?
– А ты так и не поняла? Я тебя люблю.
– Ууу. Я для тебя тоже согласна угробить мир. Только чтоб мама с папой остались, – в ней немыслимым образом сочетались ум и детская непосредственность. Сущёв ощутил прилив любовного чувства, у него закружилась голова.
– Перестань. Зачем ты влюбляешь меня в себя ещё больше?
– Ой, кто ещё кого в себя влюбил. Ты уже забыл? Могу напомнить, – она наслаждалась эффектом, который действовал и на неё тоже.
– Ты несносна.
– Я думала, я прелесть.
– Так и есть.
– Ну ладно тогда.
* * * * * * * * * * * *
«Я ей сказал, что ради неё угроблю мир,» – рассуждал Сущёв, оставшись один, – «Но ведь ещё разумнее мир для неё сохранить». Перед тем два дня он сомневался, колебался – теперь это становилось неприличным: «Девчонка сделала, а ты боишься!». Надо было зачистить то, что он напортачил.
Если активированных объектов оставить, рано или поздно они разберутся, с чем имеют дело. Он сам разобрался за две с половиной недели. Ну ладно, ему повезло. Но всё равно разберутся – пусть и позже, но разберутся. И тогда захотят действовать, как он сам – начнут искать себе своих объектов. Процесс будет множиться в геометрической прогрессии и это будет не остановить.
А может, это УЖЕ не остановить? В таком случае, устранять кого-либо поздно и лучше не брать грех на душу.
Но Сущёв рассуждал так: если он и не был такой первый и его самого кто-то инициировал – всё равно он был один из первых. Потому что иначе бы эта дрянь давно расползлась, а этого не видно. Значит, потенциальных распространителей в любом случае немного, и если не удастся устранить всех – то хотя бы максимально уменьшить их число, чтобы понизить шансы плачевного исхода.
Но более вероятным ему казалось, что он такой всё-таки первый. Может быть, тут и самолюбие подыгрывало, но вообще-то вероятность стать одним из первых инициированных была слишком малой. А вот что у него в голове что-то перещёлкнуло и он самоактивировался от пережитых личных потрясений – это представлялось возможным. В таком случае все потенциальные распространители были инициированы им лично и их вполне ещё можно было упредить. Если, конечно, они не успели сами кого-то инициировать. Но это вряд ли – им вначале надо успеть разобраться, научиться подключаться – а на это требуется время.
Это, конечно, если объекты активируются от того, что к ним подключаешься. Но именно данный вариант Сущёв рассматривал как наиболее вероятный. Наблюдение объекта без подключения представлялось ему чем-то вроде визуального наблюдения. А если на предмет просто смотреть, с ним ничего не происходит. Автомобильная сигнализация не начинает орать, если на автомобиль просто смотреть – его надо толкнуть, ударить – иначе говоря, с ним провзаимодействовать. Чтобы что-то активировать – скажем, какой-то процесс в каком-то агрегате – надо нажать на кнопку. То есть опять же провзаимодействовать. Недостаточно на агрегат просто смотреть – от этого с ним ничего не произойдёт.
Кроме того, существовал, похоже, некий инкубационный период. Активация объекта происходила не сразу в момент первого подключения к нему, а через какое-то время. По крайней мере, Инна у себя эту способность обнаружила спустя больше недели. Нельзя было исключать, что просто ей за это время не попалось ни одного объекта, но это мог быть и инкубационный период. В последнем случае получалась дополнительная фора по времени.
В подводимом итоге наиболее вероятной выходила следующая картина. Объекты активируются подключением. Возможно, спустя некоторый инкубационный период. После активации сами подключаться не умеют, обучиться могут только самостоятельно, спустя значительное время. Сущёв такой первый, все активированные объекты активированы им, на текущий момент сами активировать не умеют, но со временем научатся. Опасность последнего тем выше, чем больше с момента активации прошло времени. Теперь все активированные объекты, исключая Инну, подлежали устранению в порядке убывающей опасности.
Возможно, Сущёв ошибался. Всё могло быть не так. Но всё могло быть и так. Да, гарантии не было. Однако, цена вопроса была настолько велика, что делала разумными и действия просто по вероятности – без гарантии. А значит, от Сущёва требовалось эти действия выполнить. Самым опасным был рыжий толстяк. С него и предстояло начать.